Об основателе клиники

«… Мама, я очень горжусь тобой!»

Я сидела в пустой кухне в гулкой квартире и думала:

«Господи, где я? Что со мной, как я до такого докатилась?

Это история об удивительной женщине, которой выпало очень много трудностей и горестей на жизненном пути. О женщине, которая побывала на самом дне, но смогла сломать инерцию наметившегося пути и найти свое истинное предназначение в жизни, о котором, казалось, ей твердили свыше. 

Это история о враче от Бога, который должен, просто обязан, ЛЕЧИТЬ! 

О женщине, которая вопреки всему сохранила в себе удивительный свет доброты и любви к людям. Свет, который, казалось, был близок к тому, чтобы померкнуть в забытьи и хмари беспробудного алкоголизма. 

Могла ли ее ждать другая судьба? Ребенка, который не знал подлинной любви и тепла в доме. Девочку, единственным кумиром которой был горячо любимый отец, ушедший из семьи, когда ей было 13. Мир рухнул для подростка, души не чаявшем в добром мягком отце, который ушел из семьи, подальше от гнета деятельной и авторитарной супруги. Да и могут ли вообще люди, не знавшие любви в детстве, иметь счастливую судьбу, если единственной заложенной в них программой является нелюбовь к себе, заниженная самооценка и, как следствие, программа на самоуничтожение. 

Однако, все по порядку. Родилась Людмила Алексеевна Лазарева во Львове, в семье военного. Маленькая Люда очень любила отца, поэтому его уход стал для нее трагедией, обидой, пронесенной сквозь всю жизнь и отзывающейся болью при малейшем воспоминании, будто застряли в горле так и не высказанные слова из песни «Папа, возьми меня за ручку». С уходом отца мать обозлилась, писем его дочери не передавала, встречаться не разрешала. Так и не встретилась Людмила с любимым отцом. Вернулась однажды с каникул и услышала от отчима слова, прозвучавшие, как приговор: «Люда, Алексей Федорович умер — папа умер». 

Маленькая Люда с детства страдала от комплексов — не признанная в школе, дружно нареченная одноклассниками «Жирафа», девочка очень страдала из-за своего высокого роста и неженственной фигуры. Успехом у мальчиков она не пользовалась и, будучи влюбчивой и контактной, — очень переживала по этому поводу. 

Школу, естественно, не любила, училась с пятого на десятое. Да и вообще людей побаивалась. По окончании школы Людмила поступает в Медицинский Государственный Институт в Одессе, выходит замуж и рожает сына. Однако жизнь обходится с девушкой сурово. Попадает она в семью жестких авторитарных людей, которые сначала лишают ее единственного сына, а затем и любимого института. Свекровь безапелляционно забирает у нее ребенка, а на 3-м курсе муж заставляет ее перевестись из престижного Одесского института в Луганский медицинский. 

Я противилась этому, как могла. По сравнению с Одесским институтом Луганский немного проигрывал. Ну, да делать было нечего, избил он меня до полусмерти, я и поехала. Муж был на 9 лет старше меня, по образованию врач, человек в высшей степени жестокий, высокомерный и грубый. От него у меня было двое детей, но мы быстро разошлись. Не мой это был человек. Мама моя противилась этому союзу, а ведь сама всю жизнь внушала: «Кто возьмет — и ладно, радуйся». Так я и сделала, как мама завещала. Невинная и глупая была.

Да и как могла она в сущности разобраться, не имея ни опыта, ни уверенности в том, что достойна чего-то лучшего и большего, нежели первый встречный, обративший на нее свое внимание. С детства не уверенная в себе девочка, познавшая все тяготы пресловутого советского воспитания, не интересующегося душевным миром ребенка. Их так учили — они так учили.  

Развелась Людмила с мужем, оставшись в одиночестве с дочкой на руках в шахтерском городе Краснодон без денег и надежды на помощь. Отработав там терапевтом в интернатуре, Людмила уезжает в Калининград, к родственникам матери. 

Там, казалось бы, начинается новая жизнь. Люда устраивается врачом в 5-ю горбольницу и вскоре выходит замуж во второй раз. Супруг ее по образованию ихтиолог, ходит в море научным сотрудником. С ним Людмиле предстоит прожить без малого 23 года, — нелегких, порой граничащих с безумием 23 года, но об этом Людмиле пока ничего не известно. Вскоре появляется на свет третий ребенок, дочь Саша. Все, казалось бы, наладилось. Вот только второй супруг Людмилы любит выпить. Незаметно к выпивке мужа пристрастилась и она сама. Пьют они вместе, по-семейному, создавая эдакую идиллию, когда очаг кажется теплее… 

В это время Людмила уходит работать на скорую помощь.

Я люблю экстрим, тяжелая работа мне по душе. Я должна видеть, что помогла здесь и сейчас. Не как терапевт залечивает, а реально помогать. Вот я всегда говорю: «Проработала 20 лет терапевтом, и кого я вылечила? Никого! Только острую патологию».

Однако работала на скорой Людмила недолго, поймали ее на работе во время употребления алкоголя. После этого она опять устраивается врачом в терапевтическое отделение 5-й горбольницы и через некоторое время становится заведующей отделением. Там ей многое прощают: и долгое отсутствие, и нетрезвый вид, потому что уважают как врача, как отличного диагноста, да и больные ее очень любят. А вот в семье все неладно. Мать Люды пытается бороться с алкоголизмом дочери, а та, казалось бы, и не замечает проблемы. 

Мама пришла к нам однажды во время пьянки. Слово за слово, я и сказала в сердцах: «Уходи». И ушла мама, навсегда ушла. Пришла я к ней, а она со мной не разговаривает, не смотрит даже. Я просила прощения, а она так ни звука и не проронила. 8 марта мамы не стало, а проститься я с ней так и не сумела. 

И дальше те же «будни»: муж — в море, Людмила — в запой с «друзьями», бомжами. Это было самое дно. Дальше последовало увольнение, Люда пропивает все, что есть в доме, ее обкрадывают свои же собутыльники. Но до того ли ей, ведь пьяный угар все переживает. Остановиться, кажется, уже решительно невозможно…

Случай был один. Важный. Ушла я в ночь к соседке пить, оставив ребенка одного. Выпили много, зима, возвращаюсь домой в ночной рубашке и в плаще, почти дошла до дому и падаю вдруг, ноги отказали, встать не могу. Ползу, кричу — никто не слышит. Одна как перст, немощна. Единственная мысль, что здесь и умру, а Сашенька моя там одна. Улица абсолютно пустая: ни звука, ни шороха, ни тени. И тут из ниоткуда возникает симпатичный, хорошо одетый мужчина, подходит ко мне и спрашивает: «Что с вами, вам помочь?» И неизвестно каким образом мои ноги начинают идти. Он доводит меня до квартиры и исчезает. Больше его я не видела никогда. И нет у меня ни малейших сомнений, это был Бог, ангел-хранитель, как угодно назовите. Был и другой случай, когда чудом избежала смерти. Это ли не Божий Промысел. Мне словно свыше говорили: «Хватит, Люда, окстись. Выкарабкивайся и помогай другим». Но выкарабкиваться пока казалось невозможным. Да и мыслей таких не было. 

Между тем начинались галлюцинации, еще немного — и третья стадия заболевания с белой горячкой и полной деградацией личности.

Я пила все без разбора: одеколоны, спирт, настойки — что попадалось. Приходила в поликлинику по старой памяти, слышала отовсюду: «Прячьте все, Лазарева идет!» А тем временем Сашка у меня заболевает гепатитом. Поражение печени — это всегда злость, энергия зла. Дите мое злилось потихонечку на маму. Попала она в больницу. А я ни разу не пришла к ней, — не с чем было идти, понимаете? Стыдно и больно, вот и не шла. Да и глазки ей три раза оперировали.  Приносила дочь домой, а она плачет от боли. Я ей таблетку, а сама сразу на грудь, потому что невыносимо жалко ребенка. Известная ведь схема, правда?

И вот однажды захожу утром на кухню, сажусь на стул и ужас меня охватывает: «Господи, как же я попала сюда, где я, как докатилась до такого?» Озарение наступило.

После этого события понеслись стремительно. Людмила вспомнила историю о каком-то докторе, который кодирует от алкогольной зависимости по методу Довженко в психиатрической клинике в Риге.

Нашли мы телефон врача. Я позвонила и взмолилась: «Доктор, я врач, помогите мне». Он сказал: «Три недели не пейте и приезжайте ко мне». И я не пила, а ведь на дворе был декабрь. Решение было принято бесповоротно — я взялась за себя. Есть такое у меня, волевая я: если сказала «нет», то все, не сверну с пути. Ведь человек все может, резервы у него невероятные. Подчинить можно тело, а душу – никак, она вольной и независимой приходит на землю.

Итак, решение было принято, решение радикальное — кодироваться на всю жизнь. Несмотря на протесты мужа одуматься и закодироваться на менее долгий срок, Люда была непреклонна. На последний робкий аргумент «Не спиваются люди с высшим образованием» последовал твердый ответ «Не смотрит алкоголизм ни на какие высшие образования».

В жизни Люды начался новый виток, приняли ее обратно в 5-ю горбольницу на работу, а через 8 месяцев восстановили в должности заведующей отделением. Через какое-то время Люда решает закодироваться и от курения. 

Понимаете, после кодирования жизнь преображается — краски другие, листва другая, такое самоуважение и любовь к себе появляются. Жизнь приобретает цвета. Прямо на следующий день после кодирования — чувство полета и эйфории, тяги нет, здоровье!

Так Людмила поверила в метод Довженко, созданный на базе одной из работ академика Павлова, сутью которой является создание доминанты в головном мозге под воздействием раздражителя, которым является слово.

Метод Довженко стал своеобразным скелетом, основой, остальное — все мое, я свою душу вложила в это дело. Я каждой клеточкой чувствую своих пациентов, я ведь сама через это прошла. У меня в клинике пациенты грубого слова не слышат. Считают клинику домом отдыха.

Закодировалась Людмила и от курения, перетерпев 3 дня без сигарет. Люда, которая бычки собирала по подъездам и улицам, разом запретила себе курить. Кодировал ее Новиков Олег Васильевич.

Так случилось одно из самых удивительных событий в моей жизни. Закодировал он меня и говорит: «Слушай. Людмила, приезжай ко мне в Москву, обучу тебя — методом Довженко будешь работать, ты себя не знаешь, у тебя такая энергетика, такая сильнейшая сила внушения, использовать это надо»! Я, было, запротестовала, но убедил он меня приехать. Так началась моя новая жизнь. Я прошла недельный курс и получила Свидетельство «Обучена методу Довженко по лечению табакокурения». Написать слово «алкоголизм» он права не имел, подобное свидетельство может только институт выдать.

Людмила начала работать в том же центре «Доверие», куда и сама пришла кодироваться, параллельно работая в 5-й горбольнице. Постепенно люди стали приезжать лично к ней, к той самой Лазаревой, которая кодировала от табака, но имела большое желание попробовать свои силы в кодирование от алкогольной зависимости. Однако и на этом пути препятствий было предостаточно, были гонения со стороны представителей официальной медицины, чиновников, которые гневно выражали недоверие, сарказм, обвиняли в обмане. Потом были судебные тяжбы и необходимость получить лицензию на работу. 

Так Людмила принимает решение приехать в Харьковскую школу Довженко, а точнее в Харьковский НИИ экспериментальной и клинической неврологии и психиатрии, чтобы получить там официальный сертификат по 4-месячному курсу обучения по методу Довженко для лечения алкоголизма. Оставив маленькую дочь с мужем и накопив необходимую сумму, Людмила приезжает в Харьков. И тут, как водится, в минуты тягот и особой нужды, происходит обыкновенное чудо.

Директор школы попросил показать меня, как я все это время работала. А ведь, понимаете, у Довженко есть уникальный текст, направленный на работу над сознанием. Он ведь был гениальным психотерапевтом. Этот текст, некая легенда, имеет посыл «Я тоже был на вашем месте, но сумел выкарабкаться», — своего рода встречная исповедь. Далее он закрепляется императивом, сильнейшим воздействием, внушением. Ну, я и продемонстрировала все свои навыки, все, что пронесла через себя.

Директор помолчал задумчиво и сказал: «Я прошу для вас у Волошина, директора Харьковского НИИ, чтобы вы сдали экстерном». Собрали комиссию, и Людмила Лазарева сдала экзамен на отлично, получив красный диплом — свидетельство об окончании курса с отличием. Вот такое обыкновенное чудо. 

По возвращении Людмила уходит из центра и начинает работать на дому, оборудовав часть немецкого дома, в котором жила ее семья, под прием пациентов. Люди идут безостановочно — работает сарафанное радио. Места катастрофически не хватает. Людмила уменьшает жилое пространство и расширяет рабочее, в ход идут двор и балкон. И на этом этапе появляются первые, еще пока робкие, мечты о своей клинике, которые находят выражение в рисунках на клочках бумаги, салфетках, через некоторое время, когда необходимость нового пространства стала острой, Людмила покупает пустырь перед своим домом. Рисунки плана клиники становятся все отчетливей. 

Этому учреждению предстояло стать первой альтернативой государственной наркологии. При этом, что немаловажно, — лечение в «КЛИНИКЕ ЛАЗАРЕВОЙ» предполагало анонимность в отличие от правил при лечении от алкоголизма в наркологическом диспансере.

 

 

Я работала не покладая рук, уже осознавая, что создаю свое дело. Я ведь все сама умею. Я — врач, любящий работать своими руками. Постепенно я прихожу к мысли, что мне нужно заработать имя. Меня знает Калининград, но в области обо мне не слышали. И я начинаю ездить и покорять близлежащие города. Так я моталась и работала около 2,5 лет, нарабатывая имя и клиентуру.

Понимаете, я не могла никому отказать. Если у меня больной в абстиненции, как я его за дверью оставлю. Мне нужно было больше места! Мы все время ставили дополнительные кровати, раскладушки, кушетки, лишь бы разместить всех желающих.

Все бы оставила. Хоть и хотелось бы переписать свое страшное прошлое, но ведь именно оно же меня и привело сюда. Сегодня я счастлива, я жизнь по-другому вижу. И сегодня я в любви, мне посчастливилось найти своего мужчину.

Мне столько названивали, и я уже не рада была этой затее. И тут вдруг подняла трубку и уже сразу отшить хочу, говорю: «У меня рост 180». А в ответ слышу: « А у меня 160 — когда сижу». И, вы знаете, одно меня остановило, услышала украинский акцент, со львовщины он оказался. Согласилась встретится. Он подъезжает. Сажусь в машину, смотрю в его лицо и обмерла — все родное, понимаете? Все мне знакомое, как будто я его сто лет знаю. Мое.

Нет такого подразделения, тут все зависит от личного решения. Я целитель, 23 года в наркологической практике. И вот что я могу сказать по этому поводу: алкоголизм — это кармическое заболевание. Люди отрабатывают за что-то карму. Это бумеранг за недобрые деяния, за нечестность, разоры, — расплата это. Но карму можно отработать, все изменить можно, если захочешь. Для этого надо осознанно отречься от своих низкочастотных вибраций. Здоровье — это ведь дар. Я учу своих пациентов любви, пытаюсь настроить энергетически на другой путь. Если они не внемлют, не отстроят для себя новую Вселенную, не начнут жить в любви и согласии с собой и людьми, будет у них рецидив. Мне ведь самой пришлось сильно меняться, убирать весь негатив. Только тогда открывается сердечная чакра.

Мне важно вот что донести. Я — тот врач, который работает не ради денег. Моя клиника создана для того, чтобы помогать. На первом месте пациент. Деньги — потом, это плата за мою работу, в мироздании так устроено, и это правильно. Вот у Гиппократа важный момент выкинули коммунисты: «Не лечи бесплатно». И ведь посмотри, сегодня мы имеем дело с нелицеприятными пережитками советского прошлого. У нас вроде медицина бесплатная, а снимают с больного последнее. Я не хочу обмана. Клиника — это мое детище, мне важно качество предлагаемых мной услуг. Я совершенствуюсь и постоянно совершенствую что-то в этих стенах. Вот сейчас бассейн там хочу построить, чтобы не скучали мои пациенты.

Прежде всего я врач. Постоянно учусь, сейчас занимаюсь паразитологией. Зачем, спросите вы. Я хочу здоровьем заниматься, понимаете? Не болезнями, не симптоматикой, я хочу предупреждать болезнь. 

О долгой жизни. Мечтаю еще лет 30 работать и еще о счастье своим любимым детям. 
Знаете, моя Сашенька, еще учась в школе, однажды подошла ко мне и спросила: « Мама, ты знаешь, почему я отличница?» Ну. Я что-то буркнула в ответ. А она мне отвечает: «Нет, мама, просто я очень горжусь тобой. Горжусь, что ты бросила пить и теперь помогаешь другим семьям. А так как я гожусь тобой, хочу, чтобы ты гордилась мной». И я горжусь ею, невероятно горжусь.

 

Я всегда говорю своим пациентам: «Вы не можете себе представить, как дети страдают, когда видят вас пьяными. Они вас любят и боятся вашего поведения, там ТАКИЕ страдания внутри. Вы даже не представляете. Так дайте им возможность гордиться вами. И вам это сторицей вернется, как вернулось мне». 

Я рассказываю своим больным все это, всю душу выворачиваю. Делюсь с ними тем, что, когда вижу бомжа, даю ему денег порой и вижу эти потерянность, недоверие в глазах. Там погибший мозг, человек не понимает, что у него в руках. Говорю: «Вот, купи себе бутылку. Купи еды». Говорю и начинаю плакать, потому что вижу на его месте себя. Я всегда благодарю Бога, что не успела там оказаться, я ведь была совсем рядом. И потому не могу пройти мимо.

 

Поразительный человек Людмила Алексеевна Лазарева. Иные специалисты набирают себе сотрудников, чтобы те выполняли их работу. А она, напротив, вкладывается, всю душу вкладывает в это дело, в каждого пациента. Это ли не редкость — неравнодушный врач. Врач, которому не безразлична судьба попавшего к нему человека.

 

Вы знаете, я не могу иначе. Я знаю, что теряю зрение, нервы, но иначе не могу. Вот когда действительно не смогу — другой вопрос. Но еще лет 30 смогу.